Участники и очевидцы августовского путча — о событиях и последствиях

Путчисты без судимости

Валентин Варенников в 1995 году стал депутатом Госдумы от КПРФ. В 2003 году снова избрался в парламент — на этот раз в составе партии «Родина». Умер в 2009 году в госпитале Бурденко после перенесенной операции.

Депутатом Госдумы трех созывов от КПРФ был Анатолий Лукьянов — с 1993 по 2003 год. С 2004 года он преподает на юрфаке МГУ им. Ломоносова.

Василий Стародубцев в 1997 году стал губернатором Тульской области и проработал на этой должности до 2005 года. В 2007 и 2011 году избирался в Госдуму от КПРФ. В декабре 2011 года умер от сердечного приступа.

Олег Шенин до 2000 года входил в ЦИК КПРФ, а затем возглавил Коммунистическую партию Союза Белоруссии и России. В 2007 году выдвигал свою кандидатуру на выборах президента России, но не был зарегистрирован Центризбиркомом. Умер в 2009 году.

Геннадий Янаев работал консультантом комитета ветеранов и инвалидов государственной службы, руководил Фондом помощи детям-инвалидам с детства, преподавал историю в Российской международной академии туризма. В 2010 году умер в больнице.

Юрий Плеханов после освобождения по амнистии не был замечен в какой-либо общественной и политической деятельности, был пенсионером. Умер в 2002 году.

Владимир Крючков в 1990-е был председателем Совета директоров АО «Регион», входящего в АФК «Система», там же работал, пока не вышел на пенсию, Вячеслав Генералов. Крючков в 1998-1999 годах являлся советником директора ФСБ Владимира Путина, работал в совете ветеранов сотрудников госбезопасности. Умер в 2007 году от обширного инфаркта.

Дмитрий Язов после амнистии и отставки с военной службы занимал разные консультационные должности в Минобороны, был советником министра Анатолия Сердюкова, работал в службе генеральных инспекторов Минобороны ведущим аналитиком. Сейчас Язову 91 год.

Александр Тизяков в 2000-е годы являлся соучредителем нескольких промышленных предприятий: АОЗТ «Антал», ООО «Видикон», «Фиделити», а также страховой компании «Северная казна». Является президентом российско-киргизского предприятия «Технология» и соучредителем ООО «Наука-93».

Олег Бакланов в 2004 году, будучи главой общества дружбы и сотрудничества народов Украины и России, поддерживал на президентских выборах на Украине Виктора Януковича. Сейчас Бакланов является руководителем ОАО «Рособщемаш» — компании, которая занимается организацией экспертиз и надзора за ракетными комплексами.

Валентин Павлов являлся директором Часпромбанка, затем Промстройбанка (у обоих были отозваны лицензии), сотрудничал с несколькими экономическими институтами. В 2003 году умер после инсульта.

Дело об измене родине

Обвинение всем фигурантам уголовного дела ГКЧП было предъявлено по пункту «а» статьи 64 УК РСФСР — «измена родине».

Насильственный захват власти как отдельный состав преступления появился лишь в принятом в 1996 году УК РФ, в 1991 году в действовавшей редакции Уголовного кодекса этот состав был включен в статью 64 (измена родине) и подразумевал «деяние, умышленно совершенное гражданином СССР в ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности СССР». Адвокаты путчистов в ходе следствия и процесса подчеркивали: их подзащитные выступали как раз за сохранение суверенитета и территориальной целостности Союза — а значит, об измене не может быть и речи.

«Не надо было предъявлять измену Родине, как им предъявили, — надо было предъявлять превышение власти. Потому что тут никуда не денешься, чрезвычайное положение было объявлено, безусловно, незаконно. Здесь защите уже пришлось бы очень трудно, потому что надо было бы доказывать, что была крайняя необходимость для введения ЧП, хотели спасти СССР», — рассуждал позже адвокат Плеханова, будущий президент Московской адвокатской палаты Генри Резник.

В обвинительном заключении говорилось, что указ о введении чрезвычайного положения подготовил Тизяков. Первоначально заговорщики надеялись найти поддержку у Горбачева, но Крючков считал, что президент в депрессии, и его нужно просто поставить перед фактом. Начиная с 5 августа будущие члены ГКЧП несколько раз встречались на конспиративном объекте КГБ на улице академика Варги, где выпивали и обсуждали отправку делегации в Форос.

Согласно материалам дела, указ о вводе войск в Москву, подписанный Язовым, был составлен по распоряжению Янаева. Сами обвиняемые на вопросы следователей об этом указе отвечать отказались категорически. Замминистра обороны Ачалов, дававший показания в качестве свидетеля, говорил, что был против ввода войск: «Армию нельзя втягивать в авантюру. Бог нас не простит, мир осудит, народ проклянет», — якобы говорил он Язову.

«Когда после провала путча членов ГКЧП допрашивали, они каялись в содеянном, но потом с помощью адвокатов выработали линию защиты — все валить на Горбачева», — комментировал поведение путчистов на следствии и в суде сам первый президент СССР. Помимо обвинения в измене родине Геннадий Янаев обвинялся по статье 175 УК РСФСР (должностной подлог); Юрий Крючков, Дмитрий Язов, Юрий Плеханов и Вячеслав Генералов — по пункту «б» статьи 260 (халатное отношение к службе); Геннадий Янаев и Анатолий Лукьянов — по части 2 статьи 171 (превышение власти).

В качестве максимального наказания за измену родине Уголовный кодекс предусматривал смертную казнь. К моменту начала судебного разбирательства вину не признавал ни один из обвиняемых.

19 августа. Ельцин на танке и дрожащие руки Янаева

В 03:30 по мск глава Минобороны Дмитрий Язов отдал спецбригаде ВДВ, находившейся в поселке Медвежьи Озера, выдвинуться к телецентру Останкино. Другое подразделение, базировавшее близ Тулы, получило приказ направиться к аэропорту Тушино. В 6 утра все средства массовой информации сообщили о недееспособности Горбачева и переходе власти к ГКЧП во главе с Янаевым. В стране было введено чрезвычайное положение сроком на полгода. Были запрещены любые митинги, демонстрации и забастовки, приостановлена деятельность политических партий и общественных организаций.

Фото: ТАСС / Кузьмин Валентин

В 8 часов утра телецентр в Останкино, Центральный телеграф, а также радиостанции и новостные агентства были взяты под охрану. По всем каналам на протяжении всего дня транслировали балет «Лебединое озеро» – с тех пор этот образ в сознании россиян стал прочно ассоциироваться с жесткой цензурой и диктаторским режимом.

Но и силы демократов между тем приступили к активным действиям. В 9 утра Борис Ельцин вместе с соратниками прибыл в «Белый дом». Накануне ночью бойцы отряда «Альфа» следили за его дачей в Архангельском, однако приказа о задержании главы РСФСР так и не поступило. Язов впоследствии и вовсе отрицал, что ГКЧП планировал арест лидера демократов.

В считанные часы Ельцин мобилизовал всех своих сторонников в высших эшелонах власти, вместе они организовали штаб сопротивления ГКЧП. Среди наиболее видных фигур, поддерживавших демократов, были Анатолий Собчак, Расул Хасбулатов, Геннадий Бурбулис, Сергей Шахрай, Виктор Ярошенко и многие другие. В телефонном разговоре с Крючковым Ельцин отказался признать власть ГКЧП.

Одновременно митинги проходили возле здания Моссовета, на Пушкинской площади и напротив Кремля. Около полудня со стороны Большого театра в сторону Красной площади начала двигаться колонна БТР, но протестующие остановили ее, взявшись за руки и образовав живую цепь из нескольких тысяч человек. Также военные пытались пробиться на Манежную со стороны улиц Герцена, Тверской, Нового Арбата и Лубянки, но – безрезультатно. Демонстранты начали возводить баррикады, водители автобусов и троллейбусов перегораживали танкам проезд.

В 12:15 тысячи митингующих собрались у Белого дома, где заседал Верховный совет РСФСР. Ельцин вышел к собравшимся, поднялся на один из танков и зачитал свое знаменитое обращение к россиянам. Он назвал действия ГКЧП государственным переворотом и призвал граждан «дать достойный ответ путчистам и требовать вернуть страну к нормальному конституционному развитию». Около 15:30 вокруг Белого дома начали расти баррикады. Для создания завалов использовали скамейки, рекламные щиты, куски брусчатки, мусорные баки, спиленные деревья – словом, все, что попадалось под руку. По толпе пронесся слух о скором штурме, демонстранты начали формировать отряды ополченцев. Но протест все еще носил мирный характер – люди оставались безоружными.

Между тем бронетехнике удалось расчистить подступы к Манежной площади. Военные командиры пытались уговорить людей разойтись, но делали это не очень охотно и особых препятствий не чинили. Более того, многие подразделения перешли на сторону демократов и заявили о своей верности руководству РСФСР. Так, к примеру, поступили бойцы танковой роты Таманской дивизии. В 23:00 они прибыли к Белому дому, толпа встретила их одобрительными возгласами и аплодисментами. На танках красовались трехцветные российские флаги.

Начало процесса

Первое заседание суда по делу ГКЧП состоялось 14 апреля 1993 года. Рассматривала его военная коллегия Верховного суда — дело слушалось тройкой во главе с зампредом коллегии Анатолием Уколовым. Как рассказывал позже сам судья Уколов, в деле насчитывалось 144 тома, их привезли в суд из прокуратуры на отдельной машине. Несмотря на наличие в материалах секретных документов, оснований для объявления процесса закрытым не было, и дело слушалось в присутствии журналистов — газета «Коммерсант», например, писала о каждом заседании, также суд освещали ИТАР-ТАСС, РИА и «Интерфакс», газеты «Известия», «Советская Россия», «Московские новости», «Труд» и другие. Иностранных журналистов в Верховный суд не аккредитовали, объяснив это недостатком мест в зале.

Все подсудимые — Янаев, Лукьянов, Павлов, Крючков, Язов, Бакланов, Стародубцев, Шенин, Варенников, Плеханов, Генералов и Тизяков — явились на первое заседание суда. Их сопровождали родственники и адвокаты, а также группа поддержки во главе с тогдашним лидером движения «Трудовая Москва» Виктором Анпиловым.

Вот как описывал происходившее на Калининском проспекте (сейчас — Новый Арбат) по дороге в суд корреспондент «Коммерсанта»: «После короткого митинга патриоты с музыкой (под гимн СССР), скандируя «Банду Ельцина под суд!», проводили подсудимых к зданию Верховного суда. Члены ГКЧП выглядели очень довольными и несли букеты роз, а сопровождающие — лозунги «Свободу ГКЧП» и картину «Ленин слушает ‘Апассионату'» У здания суда предводитель «Трудовой Москвы» Виктор Анпилов потребовал впустить в помещение фотокорреспондента «Правды» Майю Скурихину. А когда митингующие громким скандированием поддержали своего лидера, тот, очевидно, переволновавшись, вдруг закричал прямо в мегафон: «Майю Плисецкую — в суд!». Однако Скурихину в помещение суда так и не допустили».

Супруга одного из подсудимых, Олега Шенина, говорила журналистам, что обвиняемые-военные сначала собирались ходить в суд в мундирах и орденах, но потом решили остановиться на штатском.

В группу защитников на процессе ГКЧП входили девятнадцать адвокатов; имена части из них были громкими уже в те годы, другие прославились позже. Экс-председателя Верховного совета СССР Лукьянова защищал Генрих Падва, начальника 9-го управления КГБ Плеханова — Генри Резник. Адвокатом экс-министра обороны Язова был Лев Абельдяев, а бывшего вице-президента СССР Янаева — Абдулла Хамзаев, в начале 2000-х годов представлявший семью чеченской девушки Эльзы Кунгаевой на процессе полковника Юрия Буданова.

Заместителя Плеханова Вячеслава Генералова в суде защищала Елена Львова, в карьере которой позже были такие клиенты, как Борис Ельцин (во время процедуры импичмента) и вице-президент ЮКОСа Василий Алексанян. Адвокатом президента Ассоциации государственных предприятий СССР Тизякова стал Александр Клигман, позже представлявший интересы Юрия Лужкова и Александра Руцкого. Защитником экс-председателя КГБ Крючкова был Юрий Иванов, впоследствии депутат Госдумы от КПРФ. Бывшего главкома сухопутных войск генерала Варенникова защищал Дмитрий Штейнберг, будущий адвокат супруги мэра Москвы Лужкова Елены Батуриной.

Экс-секретаря ЦК КПСС по партийным вопросам Шенина защищал адвокат Павел Крайний, бывшего секретаря ЦК по оборонным вопросам Бакланова — Алексей Шмырев, а народного депутата Стародубцева — Алексей Галоганов, нынешний президент адвокатской палаты Московской области. Материалы в отношении Болдина и Грушко были выделены в отдельное производство и Верховным судом не рассматривались.

На стороне гособвинения в процессе участвовали девять прокуроров во главе с заместителем генпрокурора России Эдуардом Денисовым (впоследствии возглавлял прокуратуру Московской области).

Потерпевшими по делу ГКЧП признали восемь человек — родственников погибших в дни путча Владимира Усова, Ильи Кричевского и Дмитрия Комаря.

Дело Варенникова

22 июня 1994 года по делу единственного обвиняемого, который даже не являлся членом ГКЧП, огласили обвинительное заключение. В нем говорилось, что в августе 1991 года заместитель министра обороны СССР, главком Сухопутных войск Варенников, координируя действия военных округов на Украине, оказывал давление на ее руководство и настаивал на введении режима чрезвычайного положения в западных областях республики. Также Варенникову вменялось участие в разработке плана штурма здания Верховного Совета России и задержания Бориса Ельцина.

Среди дававших показания в суде по делу генерала был начальник 3-го управления КГБ Александр Жардецкий, свидетельство которого сам Варенников позже приводил в своей книге «Дело ГКЧП». Свидетель охарактеризовал происходившее 19 и 20 августа вблизи Белого дома так: «Это была открытая и наглая демонстрация неповиновения союзным властям, пренебрежения Конституцией СССР, но все это прикрывалось громкими заявлениями о якобы необходимой защите демократии. Фактически это было антиконституционное, контрреволюционное выступление, возглавили которое Борис Ельцин и его окружение. В самом здании скопилось несколько сот незаконно вооруженных боевиков, которые представляли большую опасность для населения. В этих условиях Комитет государственной безопасности считал своим долгом разоружить этих людей. Однако засевшие в Доме Советов ельцинисты действовали так, как это обычно делают террористы или бандиты — прикрываясь многочисленной толпой, как щитом, Ельцин и его окружение постоянно призывали к защите Белого дома. И люди приходили. Но не столько на защиту (так как для этого не было причин — защищать было не от кого), сколько просто поглазеть. А заодно выпить и закусить на халяву. Да и деньги раздавали налево-направо — по указанию Гавриила Попова (первого мэра Москвы — МЗ)».

Давал показания и Михаил Горбачев. Вот как Варенников описывал его появление в суде, возле которого дежурила поддерживающая подсудимого «Трудовая Россия» во главе с Ампиловым: «О дне его прихода на заседание было известно заблаговременно. Народу собралось очень много, но и милиции было не меньше. Переносными ограждениями определили границы участка, где было позволено стоять митингующим. С проезжей части дороги всех вытеснили на тротуары. Народ стоял с плакатами, огромными карикатурами на Горбачева и постоянно скандировал: «Горбачев — иуда!», «Горбачев — предатель!», «Горбачева под суд!» и т. п. Но когда Горбачев подкатил к центральному подъезду — народ взревел! Творилось что-то неописуемое. В него полетели помидоры, яйца, какие-то коробки. И, несмотря на то что от проезжей части до входа милиция сделала «коридор», Горбачев и его спутники (он приехал с дочерью и помощниками) еле проскочили в здание».

В суде Варенников называл Горбачева «свидетель», а тот обращался к подсудимому по фамилии. Допрос продолжался два дня. Первый президент СССР, несмотря на выпады и открытую неприязнь Варенникова, говорил, что относится к нему с уважением и считает, что путчисты «втянули» его в события августа 1991 года.

Уже в августе 1994 года в Верховном суде прошли прения сторон, во время которых прокурор Аркадий Данилов отказался от обвинений в адрес Варенникова. Он заявил, что подсудимый действовал «в условиях крайней необходимости», его вина не доказана и в действиях нет состава преступления. 11 августа 1994 года Варенникову вынесли оправдательный приговор. Генпрокуратура внесла надзорный протест на это решение, но в феврале 1995 года президиум Верховного суда оставил оправдание в силе.

«Матросская тишина»

Арестованных Язова, Крючкова и Тизякова сначала поместили в санаторий МВД «Сенеж» в Солнечногорском районе Подмосковья, там же прошли первые допросы. Затем, не вполне понимая, куда отправить столь высокопоставленных обвиняемых, члены следственной группы (ее в итоге возглавил замгенпрокурора России Лисов) перевели их в специально подготовленный изолятор в городе Кашин Калининской (сейчас — Тверская) области. Но он находился в 200 километрах от места проведения расследования. Тогда выбор прокуратуры остановился на одном из изоляторов «Матросской тишины» — и путчисты снова оказались в Москве.

В сентябре 1991 года в «Коммерсанте» появилась заметка о первых днях членов ГКЧП в СИЗО: сидевшие с Олегом Баклановым и Юрием Плехановым в одной камере «московские кооператоры» рассказали, как бывшие партийные руководители осваиваются в тюрьме, и какие перемены произошли в изоляторе с их появлением. «По сведениям сокамерников, 23 августа в СИЗО №4 на ул. Матросская тишина стали поступать члены ГКЧП. Они не были готовы к тюремным порядкам — например, к гнилому рыбному супу. Олег Бакланов, в частности, не знал, что в таком супе можно есть только рыбу, а остальное надо выливать», — говорилось в материале.

Через три дня после ареста путчистов в СИЗО сменили охрану, часть арестантов вывезли в другие изоляторы, а вновь прибывших подселили в небольшие камеры (на три-четыре человека) к «старожилам». Оставшиеся в «Матросской тишине» арестованные заметили, что питание улучшилось: к привычным порциям добавили масло, сахар и мясо.

«Сокамерники рассказали, что сначала гэкачеписты откровенно нервничали, плохо спали и с опаской поглядывали на соседей. Но увидев, что сидят только с советскими деловыми людьми, успокоились. Однако Олег Бакланов — известный идеолог оборонного сознания в СССР и непререкаемый авторитет среди генералов ВПК — рассказал кооператорам в камере, что ГКЧП хотел дать свободу предпринимательству. Бывшие зэки объяснили, что в СИЗО не доверяют ни одному слову бывших членов правительства, потому что уверены: в случае победы путча их бы просто расстреляли. Однако великодушные зэки утешают путчистов тем, что всех их выпустят года через 2-3 после политической амнистии», — писал «Коммерсант».

Экс-председатель Верховного Совета СССР Лукьянов, как рассказывал в интервью «Русской жизни» он сам, сидел в одиночной камере: «Но заключенные меня уважали, потому что я феню знаю. Нас же учили фене, я даже экзамен по ней сдавал, оказалось, помню».

И Лукьянов, и Бакланов, и другие обвиняемые по делу ГКЧП помещались в 4-м следственном изоляторе «Матросской тишины». Другие СИЗО на территории этого тюремного комплекса заметно отличались от него. Вот, например, как описывал в 1994 году изолятор №1 сидевший там за разглашение гостайны ученый-химик Вил Мирзоянов: «Этот изолятор хуже, чем концентрационный гитлеровский лагерь: грязь, разрушения, антисанитария. Я не мог представить, что такое возможно — пьяные тюремщики на глазах людей избивают заключенных». В 20-местных камерах СИЗО-1 сидело до сотни человек.

Тотальная сдача

23 августа 1991 г. были арестованы его организаторы: премьер-министр СССР Валентин Павлов, первый заместитель председателя Совета обороны при президенте СССР Олег Бакланов и председатель Крестьянского союза СССР Василий Стародубцев.

Страну не удержали. Почему в 1991-м дошло до заговора?
Подробнее

Днем раньше арестовали вице-президента Геннадия Янаева, целых три дня исполняющего обязанности президента СССР, председателя КГБ Владимира Крючкова, министра обороны СССР Дмитрия Язова и президента Ассоциации госпредприятий Александра Тизякова. 

Министр внутренних дел СССР Борис Пуго покончил жизнь самоубийством. 

Арест остальных организаторов ГКЧП массовых народных протестов не вызвал, как не вызвало всенародной радости и возвращение в Москву «форосского узника» Михаила Горбачёва. Вспоминая Ленина, можно сказать, что они были так же далеки от народа, как и декабристы.

На аэродроме Горбачёв в присущей ему стилистике заявляет: «Самое главное, все, что мы сделали после 1985 года, уже дало реальные плоды. Общество, люди наши стали другими, и это было главным препятствием той авантюре, которую предприняла группа лиц».

Статья по теме

Несостоявшийся переворот. Мог ли 25 лет назад победить ГКЧП?

22 августа Горбачёв дает пресс-конференцию. Отвечая на один из вопросов, он говорит: «Вижу свой долг, буду делать всё, что в моих силах, для того, чтобы изгнать из КПСС реакционные силы». Но изгнали не какие-то мифические реакционные силы, а разогнали саму партию. 

23 августа Борис Ельцин издает указ о приостановлении деятельности незарегистрированной Коммунистической партии РСФСР, обвинив ее в поддержке ГКЧП. В тот же день опечатывается здание ЦК КПСС, после чего главные коммунисты СССР публикуют заявление о созыве партийного пленума для того, чтобы сложить с себя полномочия. В тот же день состоялась встреча Горбачёва с депутатами российского парламента. Президента СССР выкриками из зала заставили зачитать список тех, кто поддерживал ГКЧП. И хотя Михаил Сергеевич неоднократно подчеркивал выдающуюся роль Бориса Николаевича в срыве планов путчистов, несколько раз называл его президентом страны, а своих партийных товарищей, объявивших чрезвычайное положение сволочной публикой, — не помогло. 

Позже Горбачёв вспоминал: «Когда вернулся из Фороса, пришлось выступить в Верховном Совете России, где был подвергнут оскорблениям, даже унижениям. И, надо быть до конца откровенным, не без участия Ельцина».

Тогда Горбачёв просто-напросто выглядел мальчиком для битья. Ельцин объявил о приостановке деятельности российской компартии прямо во время встречи Горбачева с депутатами. Президент СССР, бывший одновременно генсеком партии, расстроился. А когда Ельцин пояснил Горбачеву, что компартия не запрещена, а только приостановлена ее деятельность, генсек с облегчением ответил: «Это уже другое дело».

Руцкой и компания. Что стало с участниками Августовского путча?
Подробнее

Впрочем, уже на следующий день сам генеральный секретарь ЦК КПСС Горбачёв заявляет об отказе от партийной должности и призывает ЦК КПСС объявить о самороспуске. Вместе с тем он призвал всех коммунистов создавать свои оргкомитеты и «на базе правильного понимания ситуации и ценностей перестройки сформировать новую партию» (Зюганова Горбачёв не признавал и считал таким же предателем, как и Ельцина). Что касается миллионов рядовых советских коммунистов, то большинство из них восприняли исчезновение «родной партии» равнодушно, а многие с радостью: не нужно ежемесячно платить партвзносы. Во всяком случае, никто не встал на защиту КПСС с оружием в руках. Указом президента РСФСР имущество КПСС на территории России объявили госсобственностью.

Мэр Москвы Гавриил Попов распорядился прекратить работу в зданиях ЦК КПСС, а весь комплекс этих зданий был опечатан.

Именем Российской Федерации

Как писали в своей книге «Кремлевский заговор. Версия следствия» Валентин Степанков, занимавший с 1991 по 1993 год пост генерального прокурора Российской Федерации, и его заместитель Евгений Лисов, уголовное дело в отношении членов ГКЧП возбудил еще до возвращения заговорщиков из Фороса генпрокурор СССР Николай Трубин. Но на прямой вопрос Ельцина, будут ли подозреваемые арестованы, Трубин ответил отрицательно. «В общем, мы поняли, что на прокуратуру Союза в этом деле рассчитывать нельзя и, кроме нас, заниматься им некому, позвонили в Белый дом Бурбулису (ближайший соратник Ельцина Геннадий Бурбулис в августе 1991 года был Государственным секретарем РСФСР — МЗ) и сказали, что на свой страх и риск возбуждаем против членов ГКЧП уголовное дело и проведем аресты», — вспоминал Степанков.

Первым арестовали Крючкова. Он летел из Крыма на одном самолете с Горбачевым, спустился с трапа очень подавленным, и когда к нему подошли сотрудники прокуратуры, спросил только: «А почему Россия?» — и не стал возражать против задержания. Вышедший из следующего самолета Язов встретил новость об аресте военным «Есть!», вскинув руку к козырьку маршальской фуражки. Тизяков суетился и кричал: «При чем тут я? Это они все затеяли, с них и спрашивайте…». Бакланова прокурорская делегация не арестовала в аэропорту, так как он был народным депутатом и обладал неприкосновенностью. С него взяли обещание явиться на допрос на следующий день.

На следующее утро, 23 августа, в своем кремлевском кабинете был арестован вице-президент Янаев. Стародубцева разыскивали весь день, а обнаружив, наконец, на квартире у знакомого, вели с ним переговоры сквозь закрытую дверь — аграрий говорил о недоверии российскому правосудию, но в конце концов согласился открыть и был задержан. Прокурорам Стародубцев продемонстрировал проект Указа о сельском хозяйстве, который писал все те несколько часов, что не пускал их в квартиру, и попросил передать документ Горбачеву.

Валентина Павлова привезли в прокуратуру с дачи, где он находился после серьезного алкогольного отравления. Премьер-министр СССР объяснял, что добавленный в кофе виски на совещании 19 августа совершенно выбил его из колеи, и в действиях заговорщиков он не мог принимать участия, так как был болен и спал.

В ночь на 24 августа аресты продолжились: были взяты под стражу Шенин, Бакланов, Плеханов и летавший вместе с путчистами в Форос народный депутат Валерий Болдин. Но арестовала их не российская, а союзная прокуратура, которая параллельно продолжала собственное расследование. Об аресте спикера Верховного Совета Лукьянова обе прокуратуры ходатайствовали перед парламентом совместно — и 29 августа он был задержан на своей подмосковной даче.

Кроме того, были арестованы не входившие в ГКЧП, но участвовавшие в событиях 19-21 августа главком Сухопутных войск Валентин Варенников, замначальника 9-го управления КГБ Вячеслав Генералов, охранявший Горбачева на даче в Форосе, и первый заместитель Крючкова Виктор Грушко.

22 августа застрелил жену и покончил с собой глава МВД СССР Борис Пуго. 24 августа повесился в своем рабочем кабинете бывший начальник Генштаба маршал Сергей Ахромеев. 26 августа выбросился из окна своей квартиры в Плотниковом переулке (существовала версия, что это не было самоубийством) управделами ЦК КПСС Николай Кручина.

Итоги

Итогом трехдневного противостояния в Москве стали события, которые никто уже не в состоянии был повернуть вспять. СССР де-факто прекратил существование, в России в рамках ельцинской «департизации» прекратили работу все без исключения органы КПСС, партия была распущена. Новый договор о союзном государстве так и не был подписан. А его формат навсегда сменился нежизнеспособным СНГ, распад которого потихоньку происходит на наших глазах сейчас.

Горбачев живет в Лондоне, вряд ли ему есть дело до происходящего сейчас в России. А наше государство во второй раз за век прервало политическую традицию своего существования. Рушилась великая страна, миллионы судеб были сломаны, десятки войн и конфликтов развернулись на территории бывшего СССР. Величайшая геополитическая катастрофа до сих пор по инерции влияет на судьбу нашей родины.

И даже такое

Вне зависимости от того, каких убеждений вы придерживаетесь относительно ГКЧП, КПСС и других участников путча, в настоящий момент действительно нужно задуматься, принесло ли это пользу стране, какую цепь событий запустил этот путч, стоила ли игра свеч? Или, наконец, подумать о самом главном –сколько мы потеряли людей, не рожденных детей, несозданных семей. Второй раз за век история ничему не научила ни наших руководителей, ни людей. И если ваш ответ на все эти вопросы будет дан с позиции государственника, с позиции человека, любящего родину, то ваша задача – ни при каких обстоятельствах более не допустить распада страны.

Обложка: mir24.tv